Мировоззрение Бернаноса формировалось под непосредственным влиянием так называемого «католического возрождения». С 1906 и вплоть до самого 1913 года Жорж Бернанос учился в Сорбонне и парижском Католическом институте, а потом, получив дипломы филолога и юриста, в течение нескольких месяцев перед войной руководил в городе Руане небольшим монархическим еженедельником, носившем звучное название «Авангард Нормандии». На фронт он пошел добровольцем, невзирая на то, что по состоянию здоровья от службы в армии был освобожден. На войне он в полной мере хлебнул лиха, доставшегося на долю поколения, которое окрестили «потерянным». Четыре года, проведенные в окопах, обострили социальное зрение, внесли некоторые существенные коррективы в его мировосприятие.
Вернувшись в 1919 году домой, он подыскал себе в одном страховом агентстве должность инспектора, позволявшую ему относительно свободно распоряжаться своим временем, и приступил к реализации давней заветной мечты о литературном творчестве. Жизнь страхового агента была связана с бесконечными поездками. Поэтому первый свой роман он писал в поездах, гостиницах, привокзальных кафе и в других столь же неподходящих для служения музам местах.
Еще в 1917 году во время одного из отпусков он женился. Его биографы, как правило, не забывают упомянуть, что родословная его жены, Жанны Гальбер д'Арк, восходит по прямой линии к брату Жанны д'Арк.
В 1934 году писатель перебрался на Мальорку в надежде, что там ему будет легче прокормить свою огромную — у него было шесть детей — семью.
Бернаноса всегда интересовало положение церкви в современном обществе; в котором наметились процессы дехристианизации, он уже давно наметил тему священника, бросающегося «в самую гущу социальных конфликтов с наивной надеждой разрешить их с помощью текстов». Изображая процессы брожения и дезинтеграции церкви, Бернанос предвосхитил события 50-х, 60-х, 70-х годов, может быть, в какой-то мере даже повлиял на них.
Французские исследователи часто говорят о влиянии Достоевского на автора, и не без основания. Бернанос, несомненно, у него учился. Не случайно в 1926 году в письме известной поэтессе Анне де Ноай он с резкостью неофита, только что открывшего для себя новый мир, написал: «Когда сравниваешь романы Гюго и Достоевского, то видишь, что разница здесь такая, как между комнатным мореплавателем и открывателем горизонтов».
В июле 1945 года писатель вместе с семьей вернулся на родину. Остановившись на короткий срок в Париже, он затем снова возобновил свои скитания по Франции: продолжал зарабатывать на жизнь журналистским трудом, без устали публикуя в различных газетах и журналах статьи, большинство из которых выражали разочарование тем, что победа в войне не стала окончательной победой над силами войны. В 1947 году он переехал в Тунис. В это время писатель уже был тяжело болен. В мае 1948 года он срочно вернулся в Париж, где ему сделали операцию, но спасти его не удалось. Умер он месяц спустя, 5 июля.
Наиболее известные произведения Бернаноса - «Под солнцем Сатаны», «Дневник сельского священника», «Большие кладбища под луной».
Жизнь любого из нас проходит под знаком желания и боязни, если только она не проходит под знаком любви.
Уничтожают всегда из страха, ненависть при этом — лишь алиби.
Посредственный христианин достоин большего презрения, чем любой другой посредственный человек, и падение его глубже, ибо происходит под огромной тяжестью снизошедшей на него благодати.
Христианство не упразднило Богача, не обогатило Бедняка, ибо оно никогда и не ставило себе целью отмену первородного греха. Оно лишь бесконечно долго оттягивало закабаление мира Чистоганом, поддерживало иерархию человеческих ценностей, поддерживало Честь.
«Я — христианин, почитайте меня», — наперебой кричат Князья церкви, Книжники и Фарисеи. А надо бы со смирением сказать: «Я христианин, молитесь за меня!»
Оптимизм всегда казался мне тайным алиби эгоистов, озабоченных тем, чтобы скрыть хроническое удовлетворение самими собой. Оптимистами они бывают для того, чтобы избавить себя от проявления сострадания к людям, к их горю.
Полемист до двадцати лет — забавен, до тридцати — терпим, к пятидесяти — невыносим, а далее — просто неприличен. Полемический зуд у старца представляется мне одной из разновидностей эротизма.
Источник: Бернанос Ж. Сохранять достоинство: Худож. публицистика: Пер. с. фр. / Сост., авт. предисл. и коммент. В. А. Никитин. — М.: Прогресс, 1988. — 440 с.